Про Стихи

[Sergey-GSM]

По дороге шла толпа людей,
Каждый нес по тяжкому кресту.
Двигались они немало дней,
Отмеряя за верстой версту.

Был среди тех путников хитрец.
Незаметно к лесу он свернул,
И спилил он у креста конец,
Чтобы крест не так плечо тянул.

И довольный, путников догнал,
С легкой ношей весело идти.
Только об одном хитрец не знал,
Что ущелье было впереди.

И кресты над пропастью легли,
Прямо от начала до конца.
По крестам они перебрались,
Все, за исключеньем хитреца.

(ц)

[BEZ]

По дороге шла толпа людей,
Каждый нес по тяжкому кресту.
Двигались они немало дней,
Отмеряя за верстой версту.

Был среди тех путников хитрец.
Незаметно к лесу он свернул,
И спилил он у креста конец,
Чтобы крест не так плечо тянул.

И довольный, путников догнал,
С легкой ношей весело идти.
Только об одном хитрец не знал,
Что ущелье было впереди.

И кресты над пропастью легли,
Прямо от начала до конца.
По крестам они перебрались,
Все, за исключеньем хитреца.

(ц)

а хитрец на этом берегу
славно дОжил лучшие года
ну а те кто не помог ему
дальше пересрАлись навсегда

[Kosha]

а хитрец на этом берегу
славно дОжил лучшие года
ну а те кто не помог ему
дальше пересрАлись навсегда

[Sergey-GSM]

а хитрец на этом берегу
славно дОжил лучшие года
ну а те кто не помог ему
дальше пересрАлись навсегда

почему "дожил"?...погиб что ли всё-таки в итоге?

[Sergey-GSM]

НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ

Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет.

Темный лес и берег пруда,
Ели сваленной бревно.
Путь отрезан отовсюду.
Будь что будет, все равно.

Что же сделал я за пакость,
Я убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.

Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора -
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра

Пастернак

[Sergey-GSM]

ГОНЧАР И ГЛИНА
Увидев на полке прекрасную чашку,
Невольно воскликнул: "Откудавзялась?
С красивым рисунком, тонка и изящна..."
Послушайте сердцем короткий рассказ.

Взял Мастер сырой и холодный ком глины,
Ладонями стал разминать
И грубые камни и ниточки тины
Попутно с неё удалять.
Он гнёт её, крутит, а глина вздыхает:
"Ох, больно, довольно, оставь!"
Она веществом своим не понимает,
Не ведает жизни устав.
А Мастер водой её сбрызнул обильно,
К гончарному кругу поднёс
И начал кружить её быстро... и сильно
Сдавил, сбросив капельки слёз.
Здесь глина взмолилась: "Оставь, умираю!"
Но Мастер с улыбкой сказал:
"Терпи, дорогая, я лишь начинаю"
И быстро кружить продолжал.
Окончилось это, Он ручку приделал,
Давил и легонько щипал
И песню красивую так, между делом,
Он тихо себе напевал.
Красивая форма внутри и снаружи,
Всё гладко – ни камней, ни мха,
И Мастер сказал: "Больше круг нам не нужен".
А чашка вздохнула слегка.
Но вот Он берёт её ласково, нежно
И снова куда-то несёт,
Развеялись мысли её безмятежные,
Ведь в жизни опять поворот.
"Чтоб форма хранилась, вас нужно обжечь" –
С такими словами несёт её в печь!
"Ох, жарко, спасите, я силы теряю,
Печёт невозможно, и я умираю!"
Но Он улыбнулся, такое сказав:
"Терпите, терпите – такой здесь устав".
И после в печи чашка тихо стояла
И поняла вдруг: ведь она здесь крепчала!
Окончилось это, Он чашку достал,
Поставил на стол и опять что-то взял...
Он краски разводит, она ожидает,
От резкого запаха сердце сжимает.
Он красит её, эта краска печёт...
И тело опять, как огнём, обдаёт.
И чашка взмолилась: "Оставьте, мне больно!"
Но Он продолжал, улыбаясь довольно.
"Рисунок на славу – цветы и кайма,
Потом ты довольна им будешь сама".
Подсохла немного, но это не всё,
И снова Он в печь эту чашку несёт.
Она закричала: "Сюда не хочу!"
Но Он улыбнулся, подобно врачу...
Ещё полчаса – и окончен процесс,
И к чашке красивой у всех интерес.
Так Бог нас проводит земною долиной,
Чтоб стали мы кремнем, не хрупкою глиной
(ц)

[RedHaired]

Вы все, паладины Зелёного Храма,
Над пасмурным морем следившие румб,
Гонзальво и Кук, Лаперуз и де-Гама,
Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!

Ганнон Карфагенянин, князь Сенегамбий,
Синдбад-Мореход и могучий Улисс,
О ваших победах гремят в дифирамбе
Седые валы, набегая на мыс!

А вы, королевские псы, флибустьеры,
Хранившие золото в тёмном порту,
Скитальцы арабы, искатели веры
И первые люди на первом плоту!

И все, кто дерзает, кто хочет, кто ищет,
Кому опостылели страны отцов,
Кто дерзко хохочет, насмешливо свищет,
Внимая заветам седых мудрецов!

Как странно, как сладко входить в ваши грёзы,
Заветные ваши ш%%%ать имена,
И вдруг догадаться, какие наркозы
Когда-то рождала для вас глубина!

И кажется — в мире, как прежде, есть страны,
Куда не ступала людская нога,
Где в солнечных рощах живут великаны
И светят в прозрачной воде жемчуга.

С деревьев стекают душистые смолы,
Узорные листья лепечут: «Скорей,
Здесь реют червонного золота пчёлы,
Здесь розы краснее, чем пурпур царей!»

И карлики с птицами спорят за гнёзда,
И нежен у девушек профиль лица…
Как будто не все пересчитаны звёзды,
Как будто наш мир не открыт до конца!

Гумилев

[Sergey-GSM]

ЖИТЬ ЛЕГКО НА ЗЕМЛЕ, КОГДА НОГИ В ТЕПЛЕ У КАМИНА

Жить легко на земле, когда ноги в тепле у камина,
Когда всё хорошо и ни в чём не имеешь нужды,
Когда льётся в окно нежный запах от веток жасмина,
Когда ранней весной расцветают поля и сады.

Жить легко на земле, когда жизнь, как вода из колодца,
И чиста, и тиха, предваряя вечерний закат;
И когда под лучи восходящего раннего солнца
Ты выходишь послушать, как птицы на ветках звенят!

Но легка и тогда, когда душу охватит тревога,
Когда ты утомлён от житейских волнений и битв,
Уповая на милость предвечного дивного Бога,
Ощутишь в своём сердце великую сладость молитв!

(ц)

[Старик Сантьяго]

Ясный день. Полжизни. Девятый класс.
Тротуары с тенью рябою.
Мне еще четырнадцать (ВХУТЕМАС
Так и просится сам собою).

Мы встречаем Ганди. Звучат смешки.
“Хинди-руси!” – несутся крики.
Нам раздали радужные флажки
И непахнущие гвоздики.

Бабье лето. Солнце. Нескучный сад
С проступающей желтизною,
Десять классов, выстроившихся в ряд
С подкупающей кривизною.

Наконец стремительный, словно “вжик”,
Показавшись на миг единый
И в глазах размазавшись через миг,
Пролетает кортеж с Индирой.

Он летит туда, обгоняя звук,
Оставляя бензинный запах,
Где ее уже поджидает друг
Всех раскосых и чернозадых.

(Говорят, что далее был позор,
Ибо в тот же буквально вечер,
На Индиру Ганди взглянув в упор,
Он сказал ей “Маргарет Тэтчер”.)

Я стою с друзьями и всех люблю.
Что мне Брежнев и что Индира!
Мы купили, сбросившись по рублю,
Три “Тархуна” и три пломбира.

Вслед кортежу выкрикнув “Хинди-бхай”
И еще по полтине вынув,
Мы пошли к реке, на речной трамвай,
И доехали до трамплинов.

Я не помню счастья острей, ясней,
Чем на мусорной водной глади,
В сентябре, в присутствии двух друзей,
После встречи Индиры Ганди.

В этот день в компании трех гуляк,
От тепла разомлевших малость,
Отчего-то делалось то и так,
Что желалось и как желалось.

В равновесье дивном сходились лень,
Дружба, осень, теплынь, свобода...
Я пытался вычислить тот же день
Девяносто шестого года:

Повтори все это хоть раз, хотя,
Вероятно, забудешь дату!
Отзовись четырнадцать лет спустя
Вполовину младшему брату!

...Мы себе позволили высший шик:
Соглядатай, оставь насмешки.
О, как счастлив был я, сырой шашлык
Поедая в летней кафешке!

Утверждаю это наперекор
Всей прозападной пропаганде.
Боже мой, полжизни прошло с тех пор!
Пронеслось, как Индира Ганди.

Что ответить, милый, на твой призыв?
В мире пусто, в Отчизне худо.
Первый друг мой спился и еле жив,
А второй умотал отсюда.

Потускнели блики на глади вод,
В небесах не хватает синьки,
А Индиру Ганди в упор, в живот
Застрелили тупые сикхи.

Так и вижу рай, где второй Ильич
В генеральском своем мундире
Говорит Индире бескрайний спич –
Все о мире в загробном мире.

После них явилась другая рать
И пришли времена распада,
Где уже приходится выбирать:
Либо то, либо так, как надо.

Если хочешь что-нибудь обо мне, –
Отвечаю в твоем же вкусе.
Я иду как раз по той стороне,
Где кричали вы “Хинди-руси”.

Я иду купить себе сигарет,
Замерзаю в облезлой шкуре,
И проспект безветренный смотрит вслед
Уходящей моей натуре.

Я иду себе, и на том мерси,
Что особо не искалечен.
Чем живу – подробностей не проси:
Все равно не скажу, что нечем.

Эта жизнь не то чтобы стала злей
И не то чтобы сразу губит,
Но черту догадок твоих о ней
Разорвет, как Лолиту Гумберт.

И когда собакою под луной
Ты развоешься до рассвета –
Мол, не может этого быть со мной! –
Может, милый, еще не это.

Можно сделать дырку в моем боку,
Можно выжать меня, как губку,
Можно сжечь меня, истолочь в муку,
Провернуть меня в мясорубку,

Из любого дома погнать взашей,
Затоптать, переврать безбожно –
Но и это будет едва ль страшней,
Чем сознанье, что это можно.

И какой подать тебе тайный знак,
Чтоб прислушался к отголоску?
Будет все, что хочется, но не так,
Как мечталось тебе, подростку.

До свиданья, милый. Ступай в метро.
Не грусти о своем уделе.
Если б так, как хочется, но не то, –
Было б хуже, на самом деле.

(с) Дмитрий Быков

[Ripley]

Одиночество



Как страшно жизни сей оковы
Нам в одиночестве влачить.
Делить веселье — все готовы:
Никто не хочет грусть делить.

Один я здесь, как царь воздушный,
Страданья в сердце стеснены,
И вижу, как судьбе послушно,
Года уходят, будто сны;

И вновь приходят, с позлащенной,
Но той же старою мечтой,
И вижу гроб уединенный,
Он ждёт; что ж медлить над землей?

Никто о том не покрушится,
И будут (я уверен в том)
О смерти больше веселиться,
Чем о рождении моём...

[Sergey-GSM]

Девочка из детского приюта,
Села в поезд в городе одном.
Поезд был обычного маршрута,
У неё же путь в небесный дом!
К дальнему купе подходит крошка.
Здесь свободней, смотрит, где бы сесть.
И её сажают у окошка,
Лет ей было пять, быть может, шесть.
Узелок при ней, оттуда ушко
Бархатное заичье торчит.
То её любимая игрушка,
С ней она играет, с ней и спит.
Поезд долго шёл полями хлеба,
За окном лишь степь да степь видна.
“Поезд, ну иди скорей на небо!”-
Девочка ш%%%ала у окна.
Входят люди, форменно одеты,
Слышится служебный разговор.
Просят приготовить всех билеты,
И в купе заходит ревизор.
Он идёт, билеты проверяет,
Их купе - кончается вагон.
Детского билета не хватает:
“Чей ребёнок?”- спрашивает он.
Смотрят все недоуменным взглядом,
И молчат, не зная что сказать.
Думали в вагоне где-то рядом
Едут с ней её отец и мать.
Ревизор к ребёнку обращает свой вопрос:
- “Ты с кем, где твой билет?”
Девочка спокойно отвечает:
- “Дядя, у меня билета нет.
Я одна на небо еду к маме,
Мама будет там меня встречать!
Дядя удивлёнными глазами
Смотрит на неё, c чего начать?
Разговор с ребёнком о билете?
Сел с ней рядом, начал говорить:
“Девочка, и взрослые, и дети
На земле всегда должны платить!”
“Дядя, этот поезд ведь небесный!
За меня Иисус уж заплатил!
Моя мама часто пела песни
Про Него, пока хватало сил!
Мама всё болела и лежала,
А когда уж не могла вставать,
Перед смертью мне она сказала,
Что меня на небе будет ждать!
Вы со мной хотите в небо, дядя?”-
Вопросили детские уста.
И в вопросе том и в светлом взгляде
Поняли в купе - то зов Христа!
Как посланник неземного мира
Был ребёнок этот, и всерьёз
Ревизор, и господа, и дамы
Не скрывали набежавших слёз.
Голосом глухим, с заметной дрожью,
Ревизор лишь смог произнести:
“Мы туда, дитя, поедем позже,
А пока придётся нам сойти.”
Взрослые и юные, внемлите!
К вам взывают эти голоса!
Верьте во Христа и заходите
В поезд, что идёт на небеса!!!

(ц)

[Старик Сантьяго]

Что, быковский стих на предыдущей странице никому не понравился? Я вчера едва не всплакнул прям на работе. Дима вообще мой брат по мировоззрению.

[Sergey-GSM]

чес говоря Дима больше на политике завязан...иногда я его интервью слушал с интересом на "эхо", когда вообще "эхо" слушал )

[Sergey-GSM]

Разговор с Богом

«Когда меня не понимают,
Скажи, Господь, ну как мне быть?»
Спокойно Бог мне отвечает:
«ЛЮБИТЬ, ты должен их ЛЮБИТЬ».

«А если друг про обещанье
Забыл, то как мне поступить?
Коль в сердце злоба закипает,
Что делать мне?» «В ответ ЛЮБИТЬ!»

«Кому-то я доверил тайну,
А он не смог её хранить,
Ту тайну многие узнали.
И что теперь?» «Его ЛЮБИТЬ!»

«Скажи, а кто меня не любит,
Не хочет кто со мной дружить,
Как относиться к таким людям?»
«ЛЮБИТЬ, ты должен их ЛЮБИТЬ!»

Но если кто-то так обидел,
Что очень тяжело простить,
Навек его возненавидел?»
«Его ты должен ПОЛЮБИТЬ!»

«Я понял всё, Господь мой мудрый,
Хочу Тебя я попросить,
Мне поступить так будет трудно,
Ты научи меня ЛЮБИТЬ.

Я понял, в чём же я нуждаюсь,
Не достаёт ко всем ЛЮБВИ,
В молитве пред Тобой склоняюсь,
Свою ЛЮБОВЬ во мне зажги.

(ц)

[Старик Сантьяго]

чес говоря Дима больше на политике завязан...иногда я его интервью слушал с интересом на "эхо", когда вообще "эхо" слушал )

Не только на политике, as you can see. Лимонов, например, тоже как бы великий русский писатель по совместительству.